Тяжело жить.

Я конечно понимаю, что все люди равны и одинаковы с рождения...

Но менталитет нельзя отрицать.

На мой взгляд - признание менталитета НЕ рассизм.

---

Ну все - полетали в облаках - пора вернуться на землю...

В дождьливые тратуары.

---

Попытка перевести то же на русский.

---

Этот стих принес мне сегодня успех и общее признание

---

Мой стих

---

Весной всегда хочется этнического солнца - посему включила Bel Canto...



Повестка дня:



Как пишется футуристическо-экспрессионестическое стихотворение, если принять во внимание все пункты манифеста футуристов?

Кто не читает по-немецки есть еще и

английская версия...



Manifest des Futurismus



Wir wollen die Liebe zur Gefahr besingen, die Vertrautheit mit Energie und Verwegenheit.

Mut, Kühnheit und Auflehnung werden die Wesenselemente unserer Dichtung sein.

Bis heute hat die Literatur die gedankenschwere Unbeweglichkeit, die Ekstase und den Schlaf gepriesen. Wir wollen preisen die angriffslustige Bewegung, die fiebrige Schlaflosigkeit, den Laufschritt, den Salto mortale, die Ohrfeige und den Faustschlag.

Wir erklären, daß sich die Herrlichkeit der Welt um eine neue Schönheit bereichert hat: die Schönheit der Geschwindigkeit. Ein Rennwagen, dessen Karosserie große Rohre schmücken, die Schlangen mit explosivem Atem gleichen... ein aufheulendes Auto, das auf Kartäschen zu laufen scheint, ist schöner als die Nike von Samothrake.

Wir wollen den Mann besingen, der das Steuer hält, dessen Idealachse die Erde durchquert, die selbst auf ihrer Bahn dahinjagt.

Der Dichter muß sich glühend, glanzvoll und freigebig verschwenden, um die leidenschaftliche Inbrunst der Urelemente zu vermehren.

Schönheit gibt es nur noch im Kampf. Ein Werk ohne aggressiven Charakter kann kein Meisterwerk sein. Die Dichtung muß aufgefasst werden als ein heftiger Angriff auf die unbekannten Kräfte, um sie zu zwingen, sich vor den Menschen zu beugen.

Wir stehen auf dem äußersten Vorgebirge der Jahrhunderte!... Warum sollten wir zurückblicken, wenn wir die geheimnisvollen Tore des Unmöglichen aufbrechen wollen? Zeit und Raum sind gestern gestorben. Wir leben bereits im Absoluten, denn wir haben schon die ewige, allgegenwärtige Geschwindigkeit erschaffen.

Wir wollen den Krieg verherrlichen – diese einzige Hygiene der Welt – den Militarismus, den Patriotismus, die Vernichtungstat der Anarchisten, die schönen Ideen, für die man stirbt, und die Verachtung des Weibes.

Wir wollen die Museen, die Bibliotheken und die Akademien jeder Art zerstören und gegen den Moralismus, den Feminismus und jede Feigheit kämpfen, die auf Zweckmäßigkeit und Eigennutz beruht.

Wir werden die großen Menschenmengen besingen, die die Arbeit, das Vergnügen oder der Aufruhr erregt; besingen werden wir die vielfarbige, vielstimmige Flut der Revolution in den modernen Hauptstädten; besingen werden wir die nächtliche, vibrierende Glut der Arsenale und Werften, die von grellen elektrischen Monden erleuchtet werden; die gefräßigen Bahnhöfe, die rauchende Schlangen verzehren; die Fabriken, die mit ihren sich hochwindenden Rauchfäden an den Wolken hängen; die Brücken, die wie gigantische Athleten Flüsse überspannen, die in der Sonne wie Messer aufblitzen; die abenteuersuchenden Dampfer, die den Horizont wittern; die breitbrüstigen Lokomotiven, die auf den Schienen wie riesige, mit Rohren gezäumte Stahlrosse einherstampfen und den gleitenden Flug der Flugzeuge, deren Propeller wie eine Fahne im Winde knattert und Beifall zu klatschen scheint wie eine begeisterte Menge....

---

Я обычно не пишу песен.

Но надо же куда-нибудь девать неумение писать)



Апрель



Выходя из подвалов

Коммунальных квартир

Протирая глаза

Не привыкшие к свету

Сквозь блеклые ткани советских гардин

Наблюдая стеклянное мёртвое небо



Мы встречали весну

С замороженным чувством

вины на губах

и

вина в голове

мы расстаем во льду

видно это искусство

ненавидеть холодный и серый апрель



Проходя по бульварам

Где слякоть и дождь

Экономя слова

На случайных прохожих

Сквозь туманные ткани невидимых снов

Под мотивы гармоний непривычных и сложных



Мы встречали весну

С замороженным чувством

вины на губах

и

вина в голове

мы расстаем во льду

видно это искусство

ненавидеть холодный и серый апрель



Забегая в кафешки, что

Окутанны мглою

Сигаретного дыма

Чужих разговоров

Сквозь пьянящие вина и транспорт ночной

Возвращаясь домой в предрассветной авроре



Мы встречали весну

С замороженным чувством

вины на губах

и

вина в голове

мы расстаем во льду

видно это искусство

ненавидеть холодный и серый апрель

---

Ура!

12 пунктов за работу.

Мне сообщили, что такое, как я только в институтах пишут.))))

---

Возможно, стоит отдаться вредным привычкам - быть может с ними легче...

А на душе как-то пусто.

И он меня не понимает и я не хочу, чтобы он меня понимал...

Пора допивать кофеек и делать брэйк до следующих солнечных дней.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ох уж эти Питерцы...

---

Tequilajazzz

...О намечающемся концерте Tequilajazz я узнала совершенно случайно просматривая океанские форумы.

Мне повезло - единственный концерт намечался именно в Кельне 18 марта в клубе Herbrand's, где отныне и будут проводиться многочисленные мероприятия germany.ru.

Кроме того, как обещала афиша - на разогреве выступали Meantraitors - отечественные легенды Психобилли.

Проделав недолгие получаса на трамвае и пешком мы оказались в Herbrand's ровно в 20.00.

Концерт правда, начался около часа позднее нашего прибытия.

Зато выдалось достаточно времени для осмотра зала (В Herbrand's я впервые).

Что приятно - зал относительно большой для проведения концертных мероприятий. Тоесть, давки и жары, как в Stadtgarten

при выступлении Volkovtrio и 5'nizza изначально не ожидалось.

С другой стороны неприятный момент - слишком малое количество народу.

Понимаю, что оба эти силлогизма несколько парадоксальны - но придется с ними свыкнуться.

Количество посетителей можно лицезреть на фотографиях.

К слову сказать, фотоаппарата у меня с собой не было - был мобильник, который еще ко всему - фотографировал.

Качество плохое,нои на том спасибо. А спасибо стоит сказать Сереже, который его не только одолжил, но и еще им фотографировал.



Публики также не особо прибавилось, когда на сцену вышли Meantraitors, наполнившие помещение

необычайным пауэром и великолепным звуком.

Зрители были по-видимому так поражены и заворожены, что стояли "как камни в лесу" (вспоминая БГ).

Плясали и показывали бурную реакцию томко три человека. Ваша покорная слуга, молодой человек в футболке "Зенита"

(третяя звезда вечера после выступивших команд, зовут вроде бы Саша), ну

и еще один сотоварищ, умевший открыто выражать свои эмоции.

Кстати, Meantraitors (если кто не знает), также группа из Питера очень давно переселившаяся в Германию.

Ну и сами по себе просто классные, замечательные и открытые люди.

На чем им огромное спасибо.



Выступление самой Текилы прошло на ура. В первый раз в жизни видела эту команду живьем - и испытываю самые позитивные

эмоции. Великолепная атмосфера, потрясающая работа на сцене в живую и отличное умение завораживать публику своим

мастерством. Нередко попадаются группы, приходя к которым на концерт стоишь, пытаешься вслушаться в композиции, а в

голове летают мысли из серии "ну-когда-оно-все-закончится".

У Текильного концерта можно наблюдать абсолютно иную тенденцию.

Все событие происходит в исключительном, незаметном эмпирическом времени - тоесть, главное не секунды,а их отсутствие.

Кроме того, получаешь изумительный заряд позитивной энергии.

К сожалению, я была настолько глупа, что даже не взяла с собой листа бумаги, дабы записать последовательность

композиций. Но, среди них прозвучали (записано в произвольном порядке):





далеко

никогда не вернусь

Улитка

пистолет

знать и не ждать

тишина и волшебство

Кроме звезд - примерно тут публику наконец-то удалось раскачать

звери

стратосфера

авиация и артиллерия

лебединая сталь - вспоминая БГ

педро

ММЛ - видимо, берет за душу многих - слова весь зал подпевал наизусть

бляха муха - началась панковская толкучка, нужно было отойти в сторону, дабы после концерта

уйти с неоддавленными ногами



По ходу концерта публика неоднократно просила "Наливайа" и "Розенбома".

До "Розенбома" по-видимому не докричались. Сами музыканты выразили сожаление по поводу малого количества слушателей

(по-видимому они еще не слышали, что на Кельнском концерте Оле Луккойе было аж 6 человек, несмотря на всемирную

известность и продажи дисков фактически в каждом музыкальном магазине Германии).

И, насколько можно было судить по устным рассказам, ажиотаж в Амстердаме (где они выступали до прибытия в

Германию), был гораздо больше. Собственно говоря - Нидерланды и были целью европейского турне. Чтож, в Голландию,

по-видимому они еще не раз рванут, а вот увидим ли мы их ещев Германии? Неизвестно. А жаль.

На бис музыканты вышли только после скандирования"Зенит - чемпион!" Не знаю, было ли это запланированно, но скорее

всего произошло спонтанно, ибо итоговое появление на сцене прошло под знаменем общеизвестных хитов:





Наливайа

Зимнее солнце

последняя (кофеек)

Пароль



После концерта в клубе началась дискотека, разогревающая группа убирала инструменты со сцены, а мы обменялись парой слов с музыкантами.

В том числе с барабанщиком Сашей и солистом Текилы Женей.

Честно говоря, мне самой было несколько стремно идти в гримерку (я тоже понимаю, что музыкантам хочется отдохнуть

от таких, как я - тоже люди.)

Опять же спасибо Meantraitors.

Товарищ Федоров - произвел впечатление замечательного человека.

Я же не скрывала своих намерений опубликовать небольшую статью на rock.ru,

на что меня попросили:

"Напишите, пожалуйста о нас много хорошого".

Я же в свою очередь пообещала и, на мой взгляд, сдержала обещание.

А вы как считаете?



PS Дим, вопрос как к модеру, может поместить это в отчет о Концертах?



Фотографии



до концерта



Клуб



















Я









Сережа (еще раз спасибо за фотоприбор)







Группа поддержки Meantraitors на фоне футболок.

"Я не фотогеничен" - сообщают мне.





Meantraitors



















Полная радости после разогрева











С участником Meantraitors - все же они суперклассные ребята!)))



Tequilajazz



До







Концерт































После







"Зенит - чемпион!"

Даже не запомнила как звали этого веселого сотоварища







Барабанщик и Сотоварищ







БЕЗ комментариев.))))

---

Не удержалась от вставки в дневник очередных размышлений о природе вещей других людей.





С утра он был разбужен петушьим криком, но провалялся еще долго. Когда,

выглянув на галерею, он опять притворил от солнца штору, оказалось, что он

поднялся позднее, чем накануне, и заря уже сменяется восходом. За холмами

ясно рисовался розовый край неба в облачной присыпке.

Поскольку через несколько минут первые лучи должны были осветить

береговую кромку до невыносимой глазу яри, Роберт решил глядеть туда, где

солнце еще не торжествовало, и по балюстраде перетащился на противоположный

бок "Дафны", повернутый на запад. Причудливый темно-синий абрис за несколько

минут на его глазах расщепился на две горизонтали: щетинистая зелень и

гребешки пальм наливались сияньем, а гористый фон оставался мрачен и удручен

угрюмыми купами ночных туч. Эти купы постепенно, чернея своею сердцевиной,

расслаивались на краях белизной и розой. Солнце будто отказывалось лупить по

тучам в упор и уходило им за спины, а они, хоть и уступая свои окраины

игривым световым волнам, в середине хмурились и набухали и не хотели

расплавляться в толще неба, преображая небо в доподлинное отражение моря,

волшебно светлое, пронизанное яркими крапинами, как будто населенное стаями

рыб, снабженных светящимися плавниками. Минуло, впрочем, совсем немного, и

под натиском света тучи подались, разродились над лесовыми верховьями, и

насели на сушу и оплыли по склонам, как горки взбитых сливок, разжиженных

понизу, хотя сохраняющих плотность на маковинах холмов, где, доходя до

снежного и ледяного состояния, они грибообразно высовывались в воздух и

разлетались в нем ледяными искрами, сладко-лакомыми взрывами среди кисельных

берегов.

Того, что видел сейчас Роберт, хватило бы для оправдания всего

кораблекрушения. Не столько в силу наслаждения, доставляемого зрелищем этой

текучей трансформации пейзажа, сколько благодаря тому свету, который

проливался этим светом на рассуждения о свете, слышанные от Диньского

каноника.





До той минуты Роберт, надо сказать, нередко задавал себе вопрос, не

снится ли все это. То, что происходило с ним, обычно с людьми не

происходило, в крайнем случае возвращало его к романам, читанным в

отрочестве; походили на порождения сна и корабль, и те существа, которые ему

встречались. Из той материи, из которой состоят сны, были вытканы тени,

окружавшие его в последние три дня, и по холодном рассуждении он отдавал

себе отчет, в частности, и в том, что даже цвета, которыми он любовался в

зеленном отсеке и в птичьем вольере, выглядели ослепительно лишь для его

очарованного взора, а в реальности просвечивали сквозь патину старинной

лютни, которой был покрыт любой предмет на "Дафне", и этим медовым налетом

были облиты и балки и клепки выдержанной древесины, протравленные маслами,

смолами и лаками... Не порождение ли сна и тот великий театр небесного

надувательства, который, ему казалось, будто наблюдается на горизонте?

Нет; ответил себе Роберт, боль, которую этот свет причиняет моим очам,

доказывает, что я не сновидствую, а вижу. Мои зрачки побиваются ураганом

атомов, которые, как с крупного военного корабля, обстреливают меня,

долетают с берега и представляют собою не что иное, как прикасание к глазу

всей материальной пыли, которая по тазу бьет. Каноник говорил в свое время:

разумеется, отдаленные тела не присылают к нам, как думал Эпикур,

совершенные подобия, передающие соответственное тело и во внешней форме и в

потаенной природе. К нам попадают только знаки, приметы, и мы их используем

для конъектур, которые мы называем созерцанием. Но тот самый факт, что

незадолго перед этим Роберт передавал посредством тропов нечто, что

предполагал, будто видит, и пересоздавал в словесной форме то, что чем-то

изначально бесформенным ему подсказывалось, доказывало именно, что Роберту

нечто виделось. И наряду со многими уверенностями, отсутствие которых нас

удручает, одна-то несомненно присутствует, и она состоит в факте, что все

вещи представляются нам именно так, как представляются, и не может быть,

чтобы было не достоподлинно, что они нам представляются именно так.

По всему этому, видя, и будучи уверенным, что видит, Роберт обладал

единственной уверенностью, на которую и чувства и разум могли спокойно

положиться, а именно уверенностью, что он видит нечто; и это нечто было

единственною формой бытия, о которой он мог говорить, поскольку бытие

представляло собой не что иное, как великий театр видимостей, ютящийся в

некой складке Пространства -- чем довольно много сообщается об этом

причудливом веке.

Роберт был жив и был не во сне, и перед ним, будь то остров или

континент, располагалось что-то. Что оно, Роберт не знал; как цвета зависят

и от предмета, которому присущи, и от света, который отражен, и от глаза,

который их в себе сосредоточивает, так отдаленная земля представлялась

Роберту истинной в произвольном и преходящем взаимосочетании света, ветра,

туч и его глаз, восхищенных и пораженных. Может, назавтра, или через

несколько часов, эта земля показалась бы ему иною.

Видимое Робертом -- это было не только сообщение, которое небом ему

посылалось, но это был еще и результат взаимосочетания неба, земли и

положения (в условиях определенного часа, времени года, угла зрения), из

которого он глядел. Безусловно, если бы корабль выстроился вдоль какой-то

другой оси в розетке ветров, зрелище оказалось бы иным: солнце, заря, море и

земля оказались бы другим солнцем, другой зарею, другим морем и другой

землей, пусть двойниковыми, но иноформными. Ту бесчисленность миров, о

которой рассказывал Сен-Савен, следовало искать не только по другую сторону

созвездий, но и посреди пузыря в пространстве, для которого Роберт, весь

сводящийся к оку, ныне выступал источником неисчисляющихся параллаксов.

Предоставим же Роберту, среди столь многих затруднений, разрешение не

продолжать за пределы вышеуказанной вехи его умозрения относительно

метафизики ли, или физики тел. В частности, и учитывая, что, как мы

впоследствии увидим, он их продолжит несколько позднее, и с гораздо большим

усердием, чем надлежало бы. Но уже и на нынешней грани мы видим, как Роберт

умствует о том, что если может существовать единый мир, в котором

показываются разнообразные острова (острова, различные в один и тот же миг

для различных робертов, которые наблюдают с различных кораблей, находящихся

на разных географических долготах), значит, в этом едином мире могут

сочетаться и сосуществовать многие роберты и многие ферранты. Может быть, в

тот день на полубаке он случайно передвинулся на несколько шагов по

отношению к самой высокой горе Железного Острова и ему открылся универс,

обитаемый совсем другим Робертом, который не был обречен атаковать форт под

насыпью городской стены Казале или которому выпало быть спасенным другим

отцом, не убивавшим великодушного испанского гранда.

---

Игра от Нефрита (регистр букв авторский):

ТОМУ, КТО ОСТАВИТ КОММЕНТАРИЙ, Я ОБЕЩАЮ РАЗМЕСТИТЬ В СВОЕМ ДНЕВНИКЕ ТО ИЗОБРАЖЕНИЕ, КОТОРОЕ У МЕНЯ АССОЦИИРУЕТСЯ С ЭТИМ ЧЕЛОВЕКОМ.

В СВОЮ ОЧЕРЕДЬ, ОН, ПРИ ЖЕЛАНИИ, МОЖЕТ ЗАПОСТИТЬ ЭТУ ЗАПИСЬ В СВОЕМ ДНЕВНИКЕ.

---

Легкий шок вызвала следующая статья, выложенная на одном из форумов:



http://newchrono.ru/frame1/Publ/azbuka.htm



Мой ответ на сообщение:



"Ох, и кто еще верит этим нацистским разглагольстованьям?



Т.е я с трактовкой Азбуки согласна.

Но ежели дальше идти... Автор по-видимому велесовой книжки объелся.



историческая спекуляция в целом - очень занимательная для неведующих и опасная для ведующих вещь.



Для тех, кто хочет узнать, насколько можно все переспекулировать - советую почитать хорошую книжку.

http://www.lib.ru/UMBEKO/fuko.txt



во вторых, когда история уже написана - все ее любят переписывать, как и мир, который был разделен, и оставалось его только переразделять.

Спешу заметить, что в любом магазине есть книжка, где написаны "перерешенные" исторические события, с совершенно другими датами.

Т.е. несколько математиков сели и перекроили историю.

Но, как сказал мастер Эко:

"Люди отдадут любые деньги за книги, которые отрицают то, что было написано в школьных учебника и поверят любому содержанию." "



А вы что считаете?

---

Любовные письма

Целый день он слонялся по улицам Казале, чтоб обновить свое видение. Он

расспрашивал поселян и услышал, что дева прозывалась, по мнению одних, Анна

Мария из Новары, Франческа -- по мнению других. В одном трактире уверяли,

что ей двадцать лет, что она из ближней деревни и завела шашню с французским

солдатом. "Девка что надо, Франческа, огонь", -- и многозначительно

ухмылялись. Для Роберта его любимая показалась желанной тем паче, что с

каждым разом все более украшалась этими непристойными комплиментами.





Через несколько дней, смеркалось, проходя по улице, он увидел ее в

темной комнате первого этажа. Она сидела у окна, ловя вечерний бриз, едва

унимавший знойную монферратскую припеку, и какая-то лампа, с улицы не

видная, из-под окна озаряла ее. Сначала он ее не узнал, рыжая грива была

зачесана в узел, свисали только две пряди впереди ушей. Было видно слегка

наклоненное лицо, чистейший овал с жемчужными капельками пота, он и сиял,

как единственный светоч среди густой полутьмы.

Она шила на низкой подставке, внимательно вглядываясь в шитье, и не

обратила внимания на Роберта, который застыл, искоса разглядывая ее облик,

вжавшись в противоположный дом. Сердце молотом ходило в груди, Роберт

смотрел, как белокурые волосики опушали верхнюю губу шившей. Внезапно она

подняла ко рту руку, и рука засветилась в сиянии лампы, в руке была темная

нить; забрав нитку в алые губы, она чикнула белыми зубами, и нитка была

перекушена лютым махом, взвивом алчной и нежной плоти, и хищница

ублаготворилась собственною кроткой ярью.

Роберту нипочем было простоять там ночь, без дыхания, в опасении быть

увиденным; жар его леденил. Но очень скоро обожаемая загасила лампу, и

расточился дивный призрак.

Он и в другие дни проходил той же улицей, но ее не видел, или видел

только раз, не будучи уверен, она ли, потому что она сидела наклонившись,

шея была розовой и голой, и водопад волос закрывал лицо. Матрона за ее

плечами, проплывая в этих львиных локонах на ладье овечьего гребня, то и

дело оставляла гребень и пускала в работу ногти, ловя улепетывающую

живность, которая от сухого и точного щелчка похрустывала под ногтем,

Роберт, достаточно знакомый с вошебойным ритуалом, впервые открывал для себя

его благовидность, и воображал, как заманчиво скользить рукой по шелковым

струям, подушечками пальцев по дивному затылку, и целовать белые полоски

кожи, и какое счастье, должно быть, самому преследовать эти мирмидонские

когорты, которые населяют лес кудрей.

Ему пришлось отрешиться от мечтаний, потому что толпа зашумела на той

дороге, и это было последним разом, когда окно приберегало для него любовное

виденье.

Другими днями и другими вечерами он снова приходил, чтобы видеть в окне

матрону и чтоб видеть другую девушку, однако этой больше не бывало. Он

сделал вывод, что его милая живет не в этом доме, а здесь какая-то

родственница, к которой она ходит ради работы. Куда удалилась она сама, в

течение долгих недель ему не дано было доведать.





"Но... она еще ничего не знает, и должен вам признаться, что не имел

оказии к ней приблизиться..."

"Напишите письмо и объявите ей о своей любви".

"Но я никогда не писал любовных писем! О, стыжусь сознаться вам, но я

никогда не писал писем на моем веку".

"Когда природа бессильна, приходится прибегать к искусству. Я буду

диктовать. Полезное упражнение для образованного человека -- сочинять письма

к дамам, которых не видел. Тут я мало кому уступаю. Не любя, я способен

говорить о влюбленности красивее, чем вы, любовью лишенный языка".

"Но я считаю, что каждый любит иначе... Это будет неестественно...."

"Если вы выскажете всю свою любовь и вдобавок естественно, получится

чистый смех".

"Но зато это будет правда".

"Правда девица милейшая, но стыдливая, она должна являться под

покрывалом".

"Но я изъявлю ей то, что чувствую я, а не то, что выдумаете вы!"

"Ну так вот: чтоб вам поверили, прикидывайтесь. Не бывает совершенства,

не разубранного притворством".

"Но тогда она поймет, что это писано не к ней".

"Не волнуйтесь. У ней нет оснований сомневаться, что все продиктованное

замышлено для нее по мерке. Давайте садитесь и пишите. Позвольте только мне

приобрести вдохновение".

И Сен-Савен заскакал по комнате, как вроде, описывает Роберт, пчела,

возвращающаяся к сотам. Глаза его блуждали, будто он вычитывал из воздуха

послание, еще не существовавшее. Потом он начал.

"Сударыня..."

"Сударыня?"

"А как прикажете начинать? Эй ты, казальская шлюшонка?"

"Puta de los franceses", -- не удержался и пробормотал Роберт,

изумленный тем, что Сен-Савен ради красного словца угадал если не истину, то

хотя бы клевету на его даму.

"Как вы сказали?"

"Ничего. Пусть так. Сударыня. Что за этим?"

"Сударыня, в изумительной архитектуре универсума было отражено с самого

первого дня Сотворения Мира, что я повстречаю вас и я вас полюблю. Но в

самых первых строках письма я чувствую: душа моя до такой степени стремится

к излиянию, что испаряется из моих уст и от моего пера до того еще, как я

заключу".

"Заключу. Не знаю, будет ли это понятно..."

"Высказывания тем превыше ценятся, чем более они ощетинены

затруднительностями, и тем любезнее откровение, если оно немеренных сил нам

стоило. Нет, надо повысить тон. Значит, вот как... Сударыня!"

"Как, опять?"

"Да. Сударыня, для такой дамы, которая хороша как Альцина,

предугадательно наинеприступнейшее из прибежищ. Полагаю, что неким

заклинанием вы были отнесены в далекий край и обителью вашей сделался

новоявленный Пловучий Остров, коий ветром моих воздухновений отнесся на

отдаление, его же я преодолеть усерден, во пребывание антиподов, где и

подступы загорожены льдами. Я вижу, чем-то вы смущены, де ла Грив. Вам даже

это кажется посредственным?"

"Нет, мне это... я сказал бы обратное..."

"Не извольте бояться, -- отвечал Сен-Савен, превратно истолковав, -- мы

еще туда всунем обратный контрапункт. Далее. Допускаю, вашим прелестям

придано право пребывать на отдалении, как Богиням то приличествует. Но

возможно ли не ведать, что Богини благосклонно принимают хотя бы фимиамные

пары, которые мы к ним от низу возжигаем? Коль так, не отриньте моего

поклонения! Понеже вы облечены в высочайшей степени и прелестью и красотой,

вы обратите меня в ничтожество, воспретив превозносить в обличий вашем два

из наиценнейших божественных атрибутов... Так звучит лучше?"

Роберт на этом месте был поглощен раздумьями о том, что главная

неразрешенная проблема -- обучена ли дева из Новары грамоте. Преодолев этот

риф, все, что она прочитает, несомненно одурманит ее точно так же, как

одурманивался он сам, пиша.

"Боже мой, -- сказал он. -- Этак она с ума сойдет..."

"Сойдет, сойдет. Продолжим. Нисколь не утративши моего сердца вместе со

свободой, кою имел препоручить вам, всякий день наблюдаю, как оно

разрастается, обретая такие размеры, что как если бы его одного недоставало

для моей великой любови, оно размножилось по всем моим артериям, и в них я

ощущаю любовное дрожанье".

"Боже мой".

"Не воспаляйтесь. Это разговоры о любви, а не любовь. Извините, о

Владычица, мне отъявленность отчаяния, или скажу лучше, не отягчайтесь ею:

ибо не слыхано, чтобы владетели смущались гибелью своего невольника. О, и я

почту свою судьбину завидною, поскольку вы озаботились тем, чтобы свести

меня к погибели: если даже по крайности вы удостоите меня ненавистью, это

скажет мне, что я не окончательно для вас безразличен. Так и смерть, которою

вы полагаете истребить меня, воспримется мною как предпочтенье. Приди

желанная смерть; если любовь состоит в том, что две души созданы для того,

чтобы быть едины, когда одна сознает, что другая ее не слышит, она может

только умереть. И об этом -- покуда жизнь еще не покинула мои телеса -- душа

моя, отлетая, шлет вам оповещение".

"Отлетая, шлет вам?"

"Оповещение".

"Переведу дух. В голову ударяет".

"Держите себя в руках. Не путайте любовь с искусством".

"Но я ее люблю, люблю, понимаете?"

"Я -- нет. Потому вы и обратились ко мне. Сочиняя, вы не должны думать

о ней. Думайте, ну к примеру, о господине Туара..."

"Как вы можете..."

"Не вскидывайтесь. В конце концов он интересный мужчина. Пишите же.

Сударыня".

"Еще раз?"

"Да. Сударыня, вдобавок ко всему я обречен опочить ослепнув. Не вы ли в

два аламбика претворили мои очеса, гоня из них жизнь по капле? И отчего

происходит, что чем больше взоры мои увлажняются, тем пылают сильнее? Мой

родитель, излепил ли он не из глины мое туловище, давшей существование

первому человеку, а из извести, и влага, точимая очами, гасит ее? И отчего

происходит, что изничтоженное умеет прозябать и изыскивает новые слезы, дабы

изничтожать меня беспредельно?"

"Не слишком?"

"К торжественному случаю -- торжественное сравнение".

Роберт уже не возражал. Ему казалось, что он уже не он, а Поварская

дева, и что он ощущает все то, что она ощутит, когда прочтет эти строки.

Сен-Савен диктовал.

"Вы оставили в сердце у меня, его покидая, наглую захватчицу, и она

есть ваша тень, и бахвалится, будто властвует надо мною в жизни и в смерти.

Вы удалились от меня, как монархи отходят от лобного места из нежелания

выслушивать мольбы пытаемых о помиловании. Если моя душа и моя любовь

представляют собою два чистейших вздоха, когда буду умирать, я закляну

Агонию, дабы вздох любови моей расставался с телом в наипоследнюю очередь, и

тем образом совершу -- в виде последнего подношения -- чудо, которым вы

сможете гордиться: хотя бы миг, но о вас продолжит воздыхать тело уже

бездуховное".

"Бездуховное. Конец?"

"Нет, погодите, нужен финал с вывертом..."

"Как это?"

"Усилие ума, которым будет подмечена неслыханная до этой поры связь

между двумя предметами, превосходящая любое наше соображение, так чтобы в

этом занимательном упражнении таланта весело затмилось всякое понятие о

сущности вещей".

"Я не понял..."

"Сейчас поймете. Вот: повернем вспять все сказанное прежде, вы еще, к

счастию, не умерли, и дадим ей возможность воспрепятствовать умиранию.

Пишите. Вы, может быть, преуспеете еще, сударыня, меня спасти. Я отдал вам

свое сердце. Но как мне существовать без этого двигателя жизни? Не прошу вас

вернуть его, ибо только в сладчайшей неволе располагает оно преславнейшей из

свобод. Однако прошу, пришлите ко мне в замену сердце ваше, ибо не найти

поместилища более достойного, чтоб почтить его. Чтобы жить, вам нет нужды в

двух сердцах. Мое же бьется в вашу честь настолько мощно, что может

обеспечить вам наивековечнейшее из пыланий".

Он крутнулся на каблуках и раскланялся, как артист в ожидании

рукоплесканий. "Что, разве не великолепно?"

"Великолепно? Да... но как бы сказать... немного комично. С чего бы

этой даме бегать по Казале и вручать и принимать сердца, подобно

разносчику?"

"Вы думаете, она полюбит мужчину, который изъясняется, как банальный

буржуа? Подпишите и запечатайте".

"Но дело не только в даме, а если она покажет кому-нибудь, я умру от

позора".

"Не покажет. Она положит письмо в корсет и каждую ночь, зажигая свечку

на ночном столике, будет перечитывать, осыпая поцелуями. Подписывайте".

"Но вообразим, к примеру, что она не умеет читать. Ей придется показать

кому-то, кто..."

"Что, месье де ла Грив! Не желаете вы сказать, что вы влюбились в

деревенскую девку! Как, меня заставили растрачивать вдохновение для

запугивания хамки? Единственный выход -- вызвать вас к барьеру".

"Я сказал для примера. Для фантазии. Мне преподавали, что

осмотрительный человек должен допускать вероятности, варианты, среди всех

возможных даже самые невозможные..."

"Видите, вы тоже научаетесь выражаться таким манером. Но вы допустили

нелепицу, среди всех невозможных самую смехотворную. Как бы то ни было, не

хочу принуждать вас. Хорошо, вычеркните последнюю фразу и пишите далее под

мою диктовку..."

"Но если я зачеркну, придется переписывать лист..."

"Вы еще и неусердны. Но муж разума всегда извлекает полезность из

сумбура. Зачеркивайте. Готово? Замечательно. -- Сен-Савен намочил палец в

умывальном тазу, капнул водой на зачеркнутые строки. Бесформенная клякса

медленно наливалась чернилами. -- Пишите. Извините, Госпожа, за то что я не

сумел уберечь мысль, которая, исторгая у меня эти слезы, ошеломила своей

горячностью. Случается, что этнейским огнем вызываются к жизни сладчайшие

ручьи солоноватых струй. Но, о Сударыня, сердце мое подобно раковине моря,

которая, впитывая драгоценнейший пот восходов, порождает жемчужину и с нею

совокупно растет. При мысли, что неблагосклонностью вашей восхитится из

сердца моего тот жемчуг, который столь ревниво в нем выпестован, сердце тает

в хлынувшем из глаз потоке... Несомненно, де ла Грив, сейчас получилось

лучше, мы убрали излишества... Лучше к концу поуменьшить эмфазу любовника,

чтоб усугубилось сострадание любимой. Подпишите, запечатайте и передайте ей.

Потом ждите".

"Ждать чего?"

"Север Компаса Осмотрительности указует на то, чтоб, пустив паруса по

ветру, дожидаться Благоприятной Ситуации. В этих делах ожидание никогда не

вредит. Присутствие усыпляет голод, а расстояние его усиливает. Будучи

вдалеке, вы увидитесь львом, представши изблизи, можете показаться мышонком,

что родился от горы. Несомненно, вы изобилуете превосходными достоинствами,

но достоинства теряют блистательность, если их можно потрогать, а фантазия

досягает дальше, нежели зрение".





Роберт поблагодарил и бросился домой, спрятав послание на груди, будто

он его украл, будто боялся, что кто-то заберет у него восхитительное

похищенное.

---

Вошла в парикмахерскую с длинными волосами - ушла с короткими.

Придется с короткими в Москву ехать.

Интересно, меня КТО-НИБУДЬ узнает???

---

Выступление Tezza в Кельне - знак судьбы.

Ну так кто оденет зимнее солнце?

---

Товарищ Буш

---

Посмотрела концерт с Галкиным.

Вообще, захотелось в Россию, и даже со всеми Пугачевыми, Киркоровами, Санта Барбарами и Изаурами.

Какую-то часть души не отнять.

А еще, я скучаю по русским людям.

Мне надо немного забыться, немного охлодиться в северных водах...



Скачала что-то National Geographic c пометкой 1888-1900.

Не знаю что - пойду открою архив. Как Киндерсюрприз)

Я вообще люблю ретро стиль около 1900 года.)